Когда дождь смывает все следы

Статьи по Теме

• Государственный исторический музей
• Визит на Хийумаа — 2015
• Двигатель революции

Международная научная конференция по теме «Вторая мировая война и страны Балтии. 1939 — 1945» прошла 10 — 11 декабря 2015 года в МКДЦ «Дом Москвы».

На втором пленарном заседании рассматривалась тема: «Латвия, Литва и Эстония в период нацистской оккупации (1941 — 1945): Генеральный комиссариат Ostland. Холокост на территории Латвии, Литвы и Эстонии. Немецкая пропаганда. Концлагеря. Нацистские коллаборационистские формирования и их деятельность на территории Прибалтики и соседних стран. Экономика, культура и церковь. Подпольное и партизанское движение. Освобождение Прибалтики от немецко-фашистских захватчиков в 1944 — 1945 гг.»

 

Сообщение доктора Илгвартса Зейберта

 

Интересное сообщение на этом заседании сделал представитель Латвии, доктор экономики Илгартс Зейбертс. И связано это выступление  было с историей семьи Зейбертс.

В июле 1941 года деда Илгвара, профсоюзного активиста Фрициса  Зейбертса расстреляли местные колоборционисты. Братское захоронение антифашистов находится в Талсы и в последнее время там происходят странные действия, появляются дополнительные памятники, а за самим захоронением никто не ухаживает.

В Курземе есть ещё памятные места, связанные с холокостом и борьбой советских партизан с немецкими захватчиками и местными коллаборационистскими формированиями.

Мы решили вместе в Илгвартсом проехать по памятным местам в Курземе и посмотреть в каком состоянии содержаться захоронения и памятные знаки.

 

Дорога в Курземе

 

Мы выехали из Риги рано утром 23 декабря 2015 года. Декабрь не лучшее время для путешествий по Латвии, хотя снега не было, но было относительно тепло, но шёл дождь.  

Первую остановку сделали километрах в сорока от Риги за Слокой. На дороге есть указатель «Братское воинское захоронение».

Скромная могила находится почти рядом с шоссе. Здесь нет никаких цветов, нет зажённых свечей, но место захоронения есть и любой местный житель вам скажет — Там похоронены сибирские стрелки Первой мировой войны!

За Тукумсом интересный объект — Тукумский аэропорт. Приятно было увидеть самый настоящий самолёт Ил-18, на таком летал студентом из Риги в Москву и обратно в 1960-х — 70-х годах. Музей Авиации был закрыт, но самолёт Як-40 удалось посмотреть и из-за забора.

Затем проезжаем знаменитый посёлок Пуре, где находится фабрика, выпускающая варенья и джемы. Там поворачиваем на Кандаву и буквально минут через двадцать приезжаем в маленький латвийский город Сабиле.

Сабиле славится тем, что здесь выращивают виноград и делают латвийское вино. Ещё  известно, что здесь живут цыгане. До войны в Сабиле жили евреи 252 человека, но в 1941 году их не стало, 12 человек ушли при отступлении вместе с Красной армией, а судьба оставшихся 240 человек была трагичной — все они были расстреляны латышскими колоборционистами айсаргами.

 

Сабильский холокост

 

Сабильские евреи были довольно бедные, среди них не было банкиров или богатых промышленников. Ремесленники, торговцы. Но жизнь в еврейской общине происходила довольно активно, работала школа, много лет действовала синагога и последним равином в Сабиле был Изак Сегал.

Первые немецкие отряды вошли в город 2 июля 1941 года. Немцы ушли дальше, а власть в городе правили местные колоборционисты.

6 августа в Сабиле прибыл разношёрстный взвод айсаргов вместе с членами известной команды Арайса.

Городских евреев собрали в синагоге, прибыл представитель Талсинской комендатуры. Людей построили в колонну и погнали по дороге. Сказали «на работу». Они шли молча, женщины, старики, дети, мужчины — всего 240 человек. Детей несли на руках и катили в колясках, стариков, больных и тех кто не мог сам идти, везли на тележках и даже на тачках. Прошли почти километр по направлению к Кулдиге. У берегов реки Абавы, рядом с домом Кална Свентес колонна остановилась и люди сели на оботчине. Охранники стояли вокруг с винтовками на перевес.

Айсарги, которые оставались в Сабиле, уже пошли по пустым квартирам, забирая одежду, ценные вещи, мебель, загружая их в грузовик.

 

Технология расстрела

 

Всё было готово для акции . В лесу рядом с дорогой заранее вырыли длинные ямы, куда предполагалось сбрасывать тела растреляных.

Перед расстрелом убийцы выпивали. Убийство требовало большого нервного напряжения и совершать его трезвым было невозможно. Выпить надо было, как говорили сами убийцы, «Чтобы не было страха».

Предстояло расстрелять 240 человек, и обойтись одними винтовками айсаргов явно не удалось бы. Тут нужно было оружие посильнее.

Подъехал знаменитый «синий автобус», до войны этот автобус возил пассажиров по Курземе, теперь на нём передвигалась пулемётная команда. Автобус привёз два ручных пулемёта на станках и четыре ящика патронов. Ящики были стандартные армейские и вмещали по 1000 патронов калибра 7,92 мм х 57 мм.

Немцы выделили команде Арайса для проведения акций ручные пулемёты типа MG-34. Эта модель хорошо показала себя на других акциях, хотя пулемёт был очень чувствителен к загрязнению и от этого возникали задержки при стрельбе. Ещё было отмечено, что при интенсивной стрельбе ствол перегревался, точность стрельбы падала и пулемёт начинал «плеваться», пули падали перед стрелком. Замена ствола делалась просто и быстро, но для того чтобы брать горячий ствол рукой в комплект пулемёта входила асбестовая рукавица.

Боевой расчёт пулемёта включал в себя стрелка и подавальщика патронной ленты, ещё два человека сидели в стороне возле ящиков с патронами и набивали ленты.   Пулемётчики менялись каждый час, долго стрелять по людям физически было невозможно.

 

Пулемётчики

 

Хорошие пулемётчики в растрельных командах ценились очень высоко.

Во время расстрела было важно, чтобы линия огня пулемёта располагалась на уровне груди расстреливаемых. Поэтому  пулемёты MG-34 устанавливали на станках. Пулемётчик вёл огонь сидя, что позволяло длительно вести прицельную стрельбу.

Для того, чтобы у человека  наступила мгновенная смерть, надо попасть прямо в сердце или в голову. Однако тщательно целится никто не собирался, стреляли куда придётся. Поэтому окровавленная человеческая масса шевелилась и стонала. Добивать раненных убийцы тоже не спешили, зачем торопиться и тратить патроны, всё равно раненые умрут через какое-то время. Хотя несколько выстрелов на добивание всё-таки делали.

Сами убийцы потом на судебных процесах говорили, что участвовали в акциях по приказу, ни кого лично не убивали, а только охраняли, убивали пулемётчики. Иногда добивали раненых, но это из гуманности.

Евреи перед расстрелом снимали всё верхнее платье и убийцы рылись в куче одежды, выбирая вещи по-лучше. Обречённых подводили ко рву партиями по пять — семь человек. Пулемёты стреляли, люди падали, айсарги делали несколько выстрелов по окровавленным телам и конвоиры подводили следующую группу.

Местные жители рассказывали, что выстрелы звучали до вечера.

После акции убийцы поехали в Стенде, где пьянствовали уже по-серьёзному, в пристанционном железнодорожном буфете.

 

Третий ров

 

На месте сабильского расстрела угадываются несколько рвов, где находятся кости убитых людей. В том месте есть ещё один ров, который остался незаполненный – эта могила была приготовлена для сабильских цыган, но такой расстрел тогда 6 августа 1941 года не состоялся.

Сегодня место сабильской трагедии полностью запущено, заросло травой и кустарником. Время сровняло рвы. Раньше на дороге стоял указатель, показывающий направление к месту расстрела, но теперь его нет. Если бы не небольшой камень с табличкой, установленный в советское время, то место захоронения 240 евреев Сабиле исчезло бы совершенно.

Думе города Сабиле необходимо немедленно привести в порядок могилу своих горожан, сделать дорожки и восстановить дорожный указатель. Не должна стоять в стороне и еврейская община Латвии, хотя рассказывают, что община выделила в своё время городу Сабиле 10 000 лат на благоустройства памятного места, но деньги куда-то исчезли и ничего сделано не было.

 

Талсинские борцы с фашизмом

 

Затем мы поехали в Талсы. Дождь продолжал лить не переставая. Август 1941 года отметился жестокими расстрелами и в Талсинском крае.

Илгарт Зейбертс рассказал историю своей семьи. Из статьи Vesti.lv 15.04. 2016 года.

Если вкратце, то дед Зейбертса в свое время был латышским стрелком, до Второй мировой войны работал на железной дороге в Курземе, участвовал в профсоюзном движении. А в августе 41–го, во время нацистской оккупации, группу профсоюзных активистов, в числе которых был и Фрицис Зейбертс, расстреляли. Причем расстреляли свои же, местные — добровольные помощники фашистов. Уже после войны судьба неожиданно свела отца Зейбертса с одним из убийц деда…

— Мой дедушка, Фрицис Эрнестович Зейбертс, родился 18 октября 1898 г. в Стенде, а убит был 6 августа 1941 г. под Талси, на стрельбище айзсаргов, — рассказывает Илгарт. 

Дедушка был арестован 1 августа 1941 года за членство в железнодорожном профсоюзе. Вместе с ним задержали ещё четырёх активистов — членов стенденского профсоюза.

– После нечеловеческих пыток в подвале талсинской полицейской комендатуре, 6 августа в пять часов утра в присутствии родственников — а их согнали специально для запугивания и подавления воли, — т. е. на глазах моей бабушки и моего отца, которому было 10 лет, на территории стрельбища айзсаргов (ныне стрельбище земессардзе под Талси) у хутора Суктуру были расстреляны без суда и следствия пять патриотов советской власти — мой дед Фриц Зейберт, Суниньш из профсоюза кузнецов, Кредерс из профсоюза крестьян и еще двое мужчин. 

Убийцы известны — Гоба (бывший машинист паровоза), Брантс (балтийский немец, хозяин мясной лавки в Стенде), Петров (помощник машиниста), Стругевич, Эрнстон, Берзс и Янкалнс. За расстрелом наблюдали два немецких офицера из талсинской комендатуры.

 

Талсинская зондеркоманда

 

В течение трех месяцев лета 1941 года шли непрерывные убийства, грабежи и изнасилования: из северного округа Курземе под Талси на стрельбище айзсаргов были убиты более 2000 мирных жителей, комсомольцев, евреев, активистов советской власти, профсоюзов, беженцев и подозреваемых в симпатиях к советской власти.

Немецкие руководители талсинской комендатуры из–за жалоб местного населения впоследствии запретили массовые казни и террор, а вместо этого создали в Пастенде в здании усадьбы фильтрационный лагерь для подозрительных лиц. Одну треть задержанных отпустили домой, пленных советских солдат расстреляли, а остальных отправили в концлагерь Саласпилс. 

Потом из этих убийц талсинской зондеркоманды были сформированы отряд шуцманов и полицейские батальоны. Конкретно эти нелюди из полицейских батальонов участвовали в карательных акциях против партизан в Ленинградской области, в Белоруссии и на Украине, подавляли еврейское восстание в Варшаве. 

Позже их зачислили в 19–ю дивизию СС, а капитуляцию 9 мая 1945 года они встретили в Курземском котле. Они понимали, что за массовые убийства мирных жителей их ждет смертный приговор, поэтому не сдались, а ушли в леса, в банды так называемых национальных партизан.

Позже убивали сельских учителей, комсомольцев, активистов, колхозников, поджигали хранилища с зерном, убивали скот, грабили магазины.

 

Национальные партизаны

 

Убийцы моего деда Гоба и Петров попали в банду Петера Чеверса. Когда в 1950 году уничтожили эту банду, в бою были убиты Гоба и Петров. Их трупы опознали, а за пособничество бандитам, в 1949 году в Сибирь выслали их семьи — в частности, жену Гобы с двумя детьми. 

— В начале 50–х годов на месте массового убийства латвийцев под Талси, на бывшем стрельбище айзсаргов у хутора Суктуру было совершено перезахоронение 36 жертв фашистского террора, погибших от рук латышских палачей, — говорит Илгарт. — Среди них был и мой дед — Фриц Эрнестович Зейбертс, чей труп был опознан по фрагментам одежды и зубной коронке. Останки этих людей поднимали вилами, снеговыми лопатами. Было очень трудно, ведь чтобы спрятать следы своих зверств, главарь местных фашистов Гоба велел сразу после казни трупы засыпать известью. Вырытые могилы были неглубокие, всего около одного метра глубиной. 

По словам очевидцев казни моего дедушки, многие не были убиты сразу, а лишь тяжело ранены, еще несколько дней из–под земли раздавались стоны, а охрана из бандитов разгоняла родственников, которые хотели положить на могилы цветы и помолиться. Очевидцы утверждают, что палачи, перед тем как засыпать могилы, мочились на убитых и смеялись, угрожали, что такая же участь ждет и их родственников. 

В тот же день после казни моего деда талсинская зондергруппа уехала в Сабиле, где, дожидаясь приезда СД группы Арайса, у берегов реки Абавы, рядом с домом Кална Свентес, и из двух ручных пулеметов убили 240 сабилских евреев. Это случилось 6 августа 1941 г. около 12 часов дня. 

Сегодня этот акт холокоста в Сабиле местный отдел националистической партии Visu Latvijai, родственники и потомки этих палачей объясняют как вынужденную меру по очистке Сабиле от вшей и инфекции. 

В начале 2000–х годов памятники на братской могиле Суктури и еврейская могила у Кална Свентес были снесены при прямой поддержке новой местной власти Латвии — тогдашним председателем Талсинской волости и его заместителем. Они утверждали, что «нет такого места, и нам оно не нужно». 

Местные националисты и наследники фашистов обложили памятники дровами, подожгли, а потом облили водой. Обелиски разрушились до основания, а на месте могил теперь стоит монумент палачам — национальным партизанам и борцам против коммунистической чумы. Сегодня в Латвии герои — они. То же самое и в Вандзини, где стоит памятник другой половине убийц моего деда, которые орудовали в 50–х годах в банде Петера Чеверса. 

 

Сегодня в Талсах нет памятников на месте гибели антифашистов и евреев в 1941 году, а рядом с памятником 36 жертвам фашистского террора установлен чёрный камень с надписью «Национальный партизан».

 

Памятник группе Чеверса

 

В завершении поездки мы отыскали на развилке двух дорог памятник тем самым участникам группы Петереса Чеверса. Памятник был открыт не так давно в присутствии представителей вооружённых сил, министра обороны Латвии и представителей местных властей. Дети, яунсарги, ветераны  возлагали цветы к памятнику. А в 400 метрах в лесу был реконструирован бункер, где укрывались национальные партизаны.

Каждый человек, независимо от того, что он совершил на этой земле, имеет право на могилу, но ни каждый человек имеет право на всенародную память!

Юрий Мелконов

Фото Сергея Мелконова

В рассказе использованы отрывки из статьи Э. Чуяновой  Vesti.lv 15.04. 2016 года