Командир дивизиона подводных лодок
Статьи по Теме
Журнал «BALTFORT» публикует воспоминания ветеранов вооруженных сил. Офицеры армии и флота, они прошли весь путь перевооружения армии на ракетную технику, ходили в дальние морские походы, участвовали в боевых действиях в Афганистане и в других горячих точках планеты, были участниками многих крупных событий, встречались с первыми лицами многих государств. Опыт и знания ветеранов сегодня мало востребованы, а рассказать им есть о чём. Наш первый рассказ о легендарном подводнике, капитане 1-го ранга в отставке, рижанине Вячеславе Юрьевиче Камышане. Командир подводной лодки – должность особая, но командир дивизиона подводных лодок – это ещё более ответственная служба. Предлагаем нашим читателям познакомиться с некоторыми рассказами из жизни командира-подводника.
Курсанты военной поры
Вячеслав Юрьевич Камышан родился 4 апреля 1926 года в Ростове-на-Дону. С началом войны семья эвакуировалась в Казахстан, и в 1942 году 16-летним пареньком Камышан поступил в Киевскую военно-морскую спецшколу № 5 в городе Чон-Кургане, который находился в 16 километрах от города Джамбула. Школа была эвакуирована в Казахстан из Киева.
В 1943 году во Владивостоке на базе киевской и владивостокской военно-морских школ было создано подготовительное училище, куда и отправили курсантов школы. Месяц везли через всю страну киевских курсантов из Казахстана на Дальний Восток. Во владивостокской спецшколе проучились год, и в 1944 году Вячеслав Юрьевич был принят в Тихоокеанское высшее военно-морское училище, которое и окончил в 1949 году.
Подводник Тихоокеанского флота
Первое назначение молодой лейтенант получил на подводную лодку Б-19 (Буки-19 «Ленинец»). Службу начал командиром группы, затем стал командиром минно-торпедной БЧ-3, потом помощником командира. Лодка была большая, дизельная, с клёпаным корпусом, вооружение – 20 мин в двух минных трубах, 2 кормовых и 6 носовых торпедных аппаратов. В 1953 году Камышана перевели на подводную лодку Щ-129, сначала помощником командира, а через семь месяцев – старпомом. Служба проходила успешно, и Вячеслава Юрьевича направили в Ленинград для прохождения классов командиров подводных лодок.
В Находку вернулся в 1955 году и был назначен командиром подводной лодки М-281 («Малютка»). Командиром бригады подводных лодок в это время был знаменитый советский подводник Иван Михайлович Колчин.
Стрельба по «Тбилиси»
Осенью 1958 года М-281 вышла на торпедные стрельбы на Приз Главкома ВМФ. Условной целью был «Тбилиси» – единственный лидер на Тихоокеанском флоте. «Тбилиси» вышел на полигон в районе залива Стрелок в сопровождении морских охотников и сторожевых кораблей. Лодка М-281 скрытно заняла позицию для стрельбы и поджидала на перископной глубине 10 метров ордер кораблей. Когда цель подошла к расчётной точке выстрела, командир Камышан скомандовал «Аппараты – пли!» и выпустил по лидеру четырёхторпедный залп.
Стреляли подводники по методу беспузырной стрельбы. Дело в том, что при выбросе торпеды из торпедного аппарата сжатым воздухом вслед за торпедой вырывается большой пузырь воздуха, который появляется на поверхности и демаскирует лодку. Поэтому был придуман метод беспузырной стрельбы, при котором избыточный воздух из торпедного аппарата при выстреле торпеды стравливался в отсек, и одновременно в отсек выливалось 250-300 литров воды. Экипаж к такой ситуации был готов, и воду потом откачивали за борт трюмными насосами. Отсечка поступления воды в отсек производится специальными клапанами, которые расположены на каждом торпедном аппарате.
Три аппарата успешно выстрелили, торпеды вышли, клапаны открылись и через 9-11 секунд сели в гнёзда, перекрыв поступление воды. Четвёртый аппарат тоже выпустил торпеду, но клапан не сел на место, и в отсек стала поступать вода. Лодка приняла дифферент на нос и начала погружаться в пучину. Глубина в этом районе была 53 метра.
Попытка выровнять корпус путём перекладки рулей из центрального поста ни к чему не привела – боцман Байназаров ставил рули на всплытие, но лодка не слушалась, продолжала проваливаться вниз. Продувать главный балласт не стали, чтобы не всплыть под кораблём охранения. Лодка погружалась, штурманский электрик Мельников постоянно докладывал глубину под килем. Связаться с первым отсеком по переговорным трубам не удалось, в отсеке свистел сжатый воздух, и ничего не было слышно.
Вячеслав Юрьевич вспоминает: «Я крикнул помощнику командира:
– Остаёшься за меня! – и кинулся в торпедный отсек.
Открыл переборку, влетел в отсек, и первое, что увидел, – кругом хлещет вода, старшина команды торпедистов старшина 1-ой статьи Загвоздин, стоя по грудь в воде, закрывает крышку 4-го торпедного аппарата. Крышку удалось закрыть, поступление воды прекратилось.
Лодка легла на грунт с дифферентом на нос. Для откачки воды попытались запустить ГОН (главный осушительный насос производительностью 180 тонн воды в час), но из-за наклона корпуса труба была пустая, и насос воду не засасывал. Пришлось заливать воду в трубу из чайника, насос ожил, и начали откачивать воду из носового отсека.
Затем выяснилось, что мы не можем оторваться от грунта, настолько ил засосал нос лодки. Давали ход двумя моторами назад – никакой реакции, пытались проделать то же самое с поворотом руля на циркуляцию – лодка дрожала, но от грунта не отрывалась. Тогда приказал положить горизонтальные рули на погружение и дать ход вперёд. Лодка вся напряглась, задрожала, но от грунта оторвалась. Сразу дали “Оба мотора – Средний назад”. Лодка выровнялась, на глубине 25 метров выполнили дифферентовку. Акустик прослушал горизонт. По инструкции торпедных стрельб все надводные корабли после торпедной атаки должны были застопорить ход, включить эхолоты и ждать всплытия подводной лодки. Всплыли. На лодке полная тишина, впереди стоит лидер “Тбилиси”, на нём комбриг Колчин. Продуваю балласт, открываем рубочный люк. Наверх вышли помощник и сигнальщик. Весь нос лодки был в донном иле и водорослях. С “Тбилиси” приняли семафор: “Командиру подводной лодки следовать в базу”. Записали приказ в вахтенный журнал и легли на курс в базу. “Тбилиси” дал шапку дыма, развернулся и пошёл в Находку. Получили второй семафор: “Командиру подводной лодки. Благодарю за отличную торпедную атаку. Две торпеды прошли под килем. Комбриг Колчин”. И тогда на нашей лодке грянуло общее “Ура!”. Прошли знакомые сопки Брат и Сестра, отшвартовались в Находке. При осмотре в базе обнаружили, что на четвёртом торпедном аппарате шток клапана лопнул, поэтому клапан не сел в гнездо и не перекрыл подачу воды. Я собрался и пошёл на доклад комбригу. Иван Михайлович внимательно выслушал моё донесение о приключениях на борту, встал из-за стола и сказал: “Считай, что родился в рубашке. Старшине Загвоздину передай мою благодарность за смелые и решительные действия по спасению корабля. А тебе, Вячеслав Юрьевич, телеграмма, вызов во Владивосток для сдачи экзаменов в военно-морскую академию. Поедешь учиться в Ленинград”».
Экзамены нужно было сдавать уже через неделю. 18 сентября 1958 года первый экзамен – история военно-морского искусства. Затем уставы, тактика, устройство корабля и много других. Надо сказать, что служба офицера в те годы была непрерывной учёбой, занятия по всем видам знаний от политической подготовки до технических специальностей проходили постоянно. Однако к поступлению в академию пришлось готовиться особенно напряжённо. Экзамены Камышан сдал и был принят в академию.
Военно-морская ордена Ленина, ордена Ушакова Академия в Ленинграде находилась на Чёрной речке. Учёба проходила с 1958 по 1961 годы.
Ракетно-космический флот
«Начало 60-х годов для советского подводного флота было временем обновления. В строй вступали новые атомные подводные лодки, и я очень стремился после академии вступить в командование новым современным кораблём.
27 октября 1961 года получил назначение на Камчатку, предполагалось, что я приму командование подводной лодкой К-129 629-го проекта с тремя баллистическими ракетами на борту. Из Владивостока в Петропавловск-Камчатский совершил переход на теплоходе “Советский Союз” в каюте класса люкс».
Однако, как говорится, «человек предполагает, а командование располагает». Грянул Карибский кризис, и все вооружённые силы СССР находились в состоянии повышенной боевой готовности. Командира К-129 Суздальцева не отпустили на учёбу в академию, «чтобы не снижать боеготовность флота», и Камышану пришлось какое-то время занимать разные штабные должности, он был, как говорят на флоте, «бесхозным».
Надо сказать, что в начале 60-х годов в СССР происходило бурное развитие ракетно-космической техники, совершались полёты советских космонавтов, создавались новые образцы баллистических ракет. К обеспечению полётов ракет и космических кораблей привлекались суда Академии наук СССР, а также корабли советского военно-морского флота, в том числе и подводные лодки.
Гравитационная составляющая
Одной из задач, которую надо было решить для обеспечения полётов космонавтов и баллистических ракет, была задача замера ускорения силы тяжести g на различных широтах.
Известно, что период колебаний математического маятника зависит только от длины стержня, на котором находится масса маятника, и от ускорения свободного падения g (обычно принимается g = 9,8 м/ сек2). Ускорение g определённым образом зависит от величины радиуса Земли, а на разных широтах этот радиус имеет разное значение – Земля, как известно, имеет форму приплюснутого шара, и, чтобы эту форму ни с чем не спутать, её назвали «геоид». Величина g входит в уравнения динамики полёта баллистических ракет и космических аппаратов. При дальностях полёта на многие тысячи километров значение g с точностью пять-шесть знаков после запятой может дать промах до нескольких километров. Ракета во время полёта пересекает различные широты, и необходимо знать значение g на каждой широте, ибо это будет влиять на дальность и точность попадания ракет. Например, на экваторе g = 9,766 м/сек2. Вопрос был настолько важный, что для составления таблиц g был привлечён военно-морской флот СССР. Ускорение силы тяжести измеряли не только в южных морях. Эти работы проводились и на Каспийском море с привлечением подводных лодок Каспийской флотилии.
В 1962 году Вячеслав Юрьевич Камышан вышел в океан командиром подводной лодки Б-63. Задание для дальнего похода было вполне конкретным: провести замеры величины гравитационной составляющей ускорения силы тяжести g в широтах до экватора на глубинах 30, 60, 90 метров.
Для обеспечения замеров на судоремонтном заводе в первом торпедном отсеке лодки установили жёсткую стойку и аппаратуру: маятник, часы, авиационный кинофотопулемёт. Киноаппаратура фотографировала величину отклонения маятника, затем производилось вычисление величины g.
Праздник Нептуна
Лодка вышла с Камчатки и двинулась на юг. Проводили плановые измерения в соответствии с утверждённым графиком. Жара стояла страшная. Температура воды за бортом – 28 градусов до глубины 100 метров. Лодка была без кондиционирования воздуха, экипаж очень тяжело переносил такую жару, матросы теряли сознание. Аккумуляторные батареи охлаждались забортной водой, что было крайне неэффективно и приводило к выделению дополнительных газов и в без того душную атмосферу лодки. Пришлось уменьшить время вахты в моторном отсеке, где обстановка была особенно тяжёлой. Всё это отрицательно сказывалось на настроении экипажа, поддерживать работоспособность команды было всё труднее.
Камышан рассказывает: «Решил переговорить с замполитом лодки и предложил, чтобы как-то отвлечь людей от постоянных мыслей о жаре, устроить праздник Нептуна при пересечении экватора. Замполит, как обычно, боялся новых идей и сначала ни в какую не соглашался.
– Да и о каком экваторе может идти речь, если мы его по маршруту похода не пересекаем, – пытался придумывать отговорки замполит.
– Самая южная точка нашего маршрута лежит всего в одной миле от экватора. Всё время похода мы определяем наше местоположение по звёздам и солнцу, решая астрономические задачи. Точность этих измерений до 5 миль. Может, мы этот экватор уже давно пересекли! А подготовка к празднику отвлечёт людей от постоянных тяжёлых мыслей, – не унимался я, уговаривая замполита.
В конце концов, замполит махнул рукой и согласился. Ему самому становилось всё труднее поддерживать настроение людей, проводить каждое утро политзанятия в отсеках (по инструкции Главного политического управления Советской армии и флота политические занятия в войсках проводились обязательно только в утренние часы)».
Идея о проведении праздника Нептуна мгновенно была подхвачена всем экипажем, и началась активная подготовка к древнему морскому ритуалу. Подготовкой занялся штурман старший лейтенант Михайлин. Никаких легкосмываемых красок у нас не было, крестить решили масляной краской, а потом обтираться соляркой. Воду приходилось экономить, пресной воды у нас было всего 17 тонн, и это на сто человек на весь поход.
Праздник удался на славу. Распределили роли, Нептуна играл сам штурман Михайлин. От Морского царя можно было откупиться, что я и сделал, выставив команде бидон сухого вина. Остальных, проходивших экватор по первому разу, ожидали крещение и купель. На «крещёного» набрасывали страховочный конец, и «черти» бросали его за борт. Сигнальщики постоянно следили за небом и горизонтом, больше, конечно, за морем, потому что опасались появления акул. Когда во время крещения одного из членов экипажа сигнальщик крикнул «Акула!», так тот мгновенно выскочил на палубу раньше, чем его успели вытащить. Потом вспомнили, что забыли радистов, которые постоянно несли радиовахту. Масляная краска к тому времени закончилась, и радистов крестили кузбасслаком, который трудно смывался даже соляркой.
В целом, праздник удался на славу. Люди получили массу положительных эмоций, и обсуждение деталей праздника продолжалось всё оставшееся время похода. Затем мы прошли до Гавайских островов и получили приказ возвращаться на базу. Наша провизионная к тому времени уже порядком истощилась, и всякая свежая пища принималась с радостью. Попробовали ловить рыбу, поставили перемёт, в который попались пять тунцов. Здоровенных рыб прикончили из автомата, и весь экипаж три дня ел свежую рыбу, благо кок у нас на лодке был замечательный.
В Находку входили с некоторым чувством тревоги, замполит явно нервничал, да и другие командиры переживали – как отнесётся командование к празднику Нептуна на советской подводной лодке. Однако встреча была тёплой и торжественной. Задание похода экипаж выполнил полностью, Москва была довольна результатами, и омрачать радость возвращения «разбором полётов» никто не хотел.
«При всём этом командующий эскадрой при встрече на причале в удобный момент шепнул мне: “Ну, как прошёл праздник Нептуна?” Как командующий узнал о нашем празднике, осталось для меня загадкой до сегодняшнего дня», – заканчивает рассказ Камышан.
Особое задание
В 1964 году на Камчатке формировался 245-й дивизион подводных лодок в бухте Сельдевая. Камышану пришёл приказ принять командование подводной лодкой Б-90 и приготовить лодку для выполнения «особого задания».
Лодка Б-90 была дизельной крейсерской лодкой послевоенной постройки. Сначала она находилась на Северном флоте, потом в 1959–1960 годах в составе отряда подводных лодок совершила переход с Северного флота через Атлантический, Индийский и Тихий океаны на Тихоокеанский флот. Это был большой, надёжный корабль для океанских походов.
«Особое задание» тоже не заставило себя долго ждать. Был получен боевой приказ – следовать в район архипелага островов Нампо (японские острова) и провести наблюдение за испытательными пусками крылатых ракет военно-морским флотом США. Для выполнения задания на лодку командировалась группа «слухачей» со спецаппаратурой. В оперативном отношении лодка переходила в подчинение Главному морскому штабу.
Рассказ об этом интересном походе написал бывший начальник медицинской части лодки Б-90 Сергей Александрович Борисов.
Поход через тайфун
Вот уже несколько дней «Б-90» – океанская лодка 611-го проекта – мирно «дремала» у пирса. Однако экипаж активно трудился на боевых постах, согласно строгому корабельному регламенту. Экипаж корабля был дружным. Его квалификация была проверена годом раньше, когда группа подводных лодок пришла из Полярного на Камчатку.
Прибыв на Камчатку, Б-90 вошла в состав 182-й бригады, а затем 8-й бригады, которой командовал капитан 1-го ранга В. Смертин, а начальником штаба был капитан 1-го ранга Кривцов. Флагманским механиком вскоре назначили капитана 2-го ранга Челюскина, отлично зарекомендовавшего себя во время длительного перехода с севера на Камчатку.
В один прекрасный день был получен приказ выйти в море и занять место в «точке 19». Бывалые подводники знали, что это означает, – лодку будут готовить к автономному плаванию. Находясь в «точке 19», лодка пополняла запасы топлива, продуктов, ЗИПа и т.п. На рубке бортовой номер закрашивался краской, однако, как правило, сквозь нанесённый слой краски номер корабля можно было прочитать. Автономность лодки составляла 90 суток. На этот период команда, состоявшая из 80-100 человек, должна была быть обеспечена всем необходимым, особенно продуктами и пресной водой. Продуктовый паёк подводников в то время был достаточно разнообразным и обильным. Среди деликатесов, в достаточном количестве поступавших на лодку, особенно пользовались успехом севрюга и осетрина в томате, колбасы твёрдого копчения, колбасы в парафиновой оболочке, миноги в желе, прибалтийские шпроты и ветчина в банках, а также среднеазиатские компоты и соки, не говоря уже о традиционных вобле и сухом вине. Свежие продукты – капуста, картофель, мясо – поступали в ограниченном количестве, т.к. условий для их хранения не было – провизионка слишком мала, и в ней хранились продукты повышенного спроса: вина, шоколад, консервы «мясо в белом соусе» и т.п.
Командиром ПЛ Б-90 был назначен капитан 2-го ранга Камышан Вячеслав Юрьевич вместо находившегося в отпуске Владимира Алексеевича Хвоща. В.Ю. Камышан был командиром 153-го резервного экипажа и являлся наиболее опытным подводником. При всей своей демократичности и интеллигентности он обладал твёрдым, решительным характером и пользовался у сослуживцев большим авторитетом.
Всегда чисто выбритый, в хорошо сидящей на нём форме, с белоснежным воротничком и накрахмаленными манжетами, выступавшими из-под рукавов кителя, он олицетворял образ командира-подводника, на которого многие командиры и офицеры хотели быть похожими. От него всегда исходил аромат одеколона «Красная Москва», а не запах табачного дыма или другие ароматы, которые на сленге подводников назывались «выхлопом». Особенно Камышан выделялся гладко выбритой головой, за что получил в кругу своих друзей прозвище Глобус.
Несколько дней, проведённых в «точке 19», были заняты тренировками на боевых постах, проверкой готовности корабля к длительному походу. К вечеру лодка снялась с якоря и вышла на просторы Тихого океана.
Режим перехода был необычный – надводный со скоростью 13 узлов, невзирая на сильный шторм (7-8 баллов). На маршруте похода были контрольные точки, упомянутые в Боевом приказе. Прохождение этих точек строго по графику следовало подтверждать радиограммами в Главный морской штаб.
В связи со штормовой обстановкой Камышан запросил ГШ ВМФ о разрешении изменить маршрут, обойти центр тайфуна. Ответ на радиограмму не поступил. Не получив разрешение Главного штаба ВМФ на изменение графика прохождения контрольных точек, лодка продолжала движение в надводном положении через центр тайфуна (можно было бы погрузиться, но тогда был бы нарушен график прохождения контрольных точек боевого приказа).
Первая неприятность случилась на третий день плавания. От носовой части лёгкого корпуса оторвало большой лист обшивки, который встречными волнами перемещался во всех направлениях. Большой тревоги у командира это не вызвало, т.к. живучести лодки оторванный лист железа не угрожал. Замполит Пётр Савельевич Матюшев и доктор тут же поспорили – через сколько дней лист оторвёт окончательно. Замполит отводил этому событию семь дней, а доктор два дня. Доктор оказался прав, через два дня злополучный лоскут железа успокоился на дне океана.
На шестой день плавания боцман Василий Иванович Божок доложил командиру, что лодка не слушается руля. При попытке уйти на погружение последовало новое неприятное сообщение – заклинило горизонтальные рули, при помощи которых лодка совершает всплытие и погружение.
Командир никоим образом не проявил растерянности. В кают-компанию были приглашены на совещание старпом, замполит, механик, помощник командира, секретарь парторганизации и доктор. Решили осмотреть в корме систему вертикального руля. Для этого отобрали наиболее подготовленных и физически крепких моряков – боцмана и матроса Котовича. Лодке притопили носовые цистерны с целью поднять выше корму. Два моряка, обвязанных страховочными концами, должны были подняться по наклонной палубе в кормовой лючок в условиях продолжавшегося шторма.
Страховать моряков было поручено начальнику медслужбы старшему лейтенанту Борисову Сергею Александровичу, которого надёжно привязали к ограждению рубки. Надо честно признаться, что доктор испытал несколько неприятных минут, когда остался на мостике в одиночестве и увидел, что верхний рубочный люк задраивается перед погружением.
Огромные волны перекатывались через притопленную носовую часть корабля, массы воды обрушивались на плечи доктора. Через мгновение вода замочила всё – от капюшона канадки до сапог, но холода не чувствовалось, потому что появилась тревога – сможет ли доктор удержать на страховочных концах моряков, уже подобравшихся к кормовому лючку. Через пару минут В.И. Божок и Котович скрылись в лючке, крышка которого то открывалась, то закрывалась под ударами волн.
Осмотр рулевого устройства и завод петли для румпельной тяги заняли несколько минут. Из лючка появился мичман, он пытался что-то сообщить доктору, но из-за страшного рёва ветра и гула волн его не было слышно. Вдобавок ко всему набежавшая волна ударила по крышке люка, которая сбросила Василия Ивановича вниз. Прошло несколько тягостных минут, и к радости доктора из лючка выбрался боцман, который быстро стал перемещаться по палубе к центральному посту. Вслед за ним полз Котович, скользя по наклонной палубе в том же направлении. Наконец, оба моряка оказались в ограждении рубки, а доктор из-за нервного перенапряжения еле смог разжать пальцы, удерживавшие страховочные концы. Ударами по крышке верхнего рубочного люка оповестили, что они живы и готовы встретиться с друзьями, которые, находясь в прочном корпусе, переживали за них.
Из доклада боцмана стало ясно, почему лодка не слушалась руля, – одну из тяг вертикального руля срезало, как бритвой.
Через несколько суток у островов Нампо перед проходом пролива в подводном положении, необходимо было удифферентовать лодку. Глубина – 6000 м, волнение – 8-9 баллов. Пытались погрузиться с заполнением цистерны быстрого погружения (на большой волне лодка трудно отрывается от поверхности), но дифферент на нос до 30 градусов заставил продуть балласт, осмотреться в отсеках и повторить погружение. Та же картина. Была вероятность, что обвисли кормовые горизонтальные рули, которые при погружении создают дифферентующий момент на нос. Заполнив с первой по пятую цистерны главного балласта и подняв зенитный перископ, когда лодку выбрасывало из воды, как поплавок, Камышан увидел обвисшие горизонтальные рули. Продули балласт и легли на курс в направлении океана.
Одновременно дали шифровку о случившемся в ГШ ВМФ. И если на шифровку с просьбой изменить маршрут вообще не было ответа, то на эту шифровку получили ответ через семь минут с указанием точки встречи с танкером «Полярник», который будет буксировать подводную лодку до Камчатки.
В ожидании встречи с танкером командир уверенно маневрировал, подрабатывая моторами, т.к. лодка, лишённая управления рулями, представляла собой огромную бочку, которую волны могли перемещать в любом направлении. Лодке и экипажу повезло – за время плавания и вынужденного надводного положения не было никаких признаков обнаружения, хотя известно, что район плавания усиленно контролировался силами противолодочной обороны. По-видимому, противник решил, что в такую погоду вряд ли кто-то решится выйти в море.
Через пару дней сигнальщик доложил, что на горизонте обнаружил судно, которое медленно приближается к аварийной подводной лодке.
Этим судном оказался танкер «Полярник» – корабль большого тоннажа. Подойдя на близкое, но безопасное расстояние (на лодке 16 торпед!), корабль стал маневрировать на волнах бушующего океана. С большим трудом после неоднократных неудачных попыток с «Полярника» был принят буксировочный трос (толщиной 48 мм), который предстояло закрепить за брагу (петлю из аналогичного троса, опоясывавшего рубку). Наконец-то это удалось сделать, и «Полярник» начал движение. Трос натянулся, лодка послушно последовала за танкером. Однако радость была кратковременной: через 10-15 минут раздался резкий хлопок – лопнула брага, и буксировочный конец упал в воду. Оказалось, что брага, не заменявшаяся два-три года, проржавела и не выдержала многотонной нагрузки. На нет были сведены усилия обоих экипажей. Пришлось всё начинать заново.
Такую физическую и моральную нагрузку моряки выдержали с трудом, а некоторые не смогли выдержать это испытание. Командир, уверенно руководивший работой аварийной группы, без колебаний отправил с мостика старпома, который стал проявлять признаки безволия и усталости. (Следует сказать, что командир лодки Камышан тогда отстранил старшего помощника от должности и исполнение обязанностей старпома возложил на начальника медицинской части старшего лейтенанта Сергея Александровича Борисова – случай на подводном флоте исключительный.) Предстояло вручную изготовить из 64-мм троса брагу и завести её вокруг рубки. Надо отдать должное замечательным подводникам, которые успешно выполнили эту труднейшую задачу. Вновь был заведён буксир, который никак не попадал в проём носового клюза. Завести трос в отверстие клюза попытался механик (командир БЧ-5) Виталий Белоусов, который ломом сумел подцепить непослушный трос. Стремясь втолкнуть его в просвет клюза, он приложил большие усилия, используя лом как рычаг. В результате механик вместе с ломом, соскользнувшим с троса, оказался за бортом. «Механик, держись!» – прозвучал громкий голос командира. Белоусов барахтался в воде рядом с лодкой. И произошло чудо – огромная волна подхватила потенциального утопленника и вынесла его на палубу лодки, где он, вцепившись в леерное ограждение, переждал следующую набежавшую волну. Даже шапка осталась на механике.
«Полярник» вновь начал движение, направляясь к родным берегам. Переход в пункт базирования Лахтажный занял несколько дней. На подходе к базе лодку принял буксир, сумевший причалить многострадальную Б-90 к пирсу. Уже на подходе к причалу с мостика было видно, что на пирсе скопилось много офицеров, в том числе и с адмиральскими погонами. Здесь были представители технического управления ВМФ, командования флота и московские начальники.
Комиссия в течение нескольких дней изучала причину и характер аварии. Оказалось, что тяга руля сломалась из-за наличия заводского дефекта раковины в тяге руля.
Вячеслав Камышан рассказывает: «После двухдневного отдыха я решил нанести визит вежливости капитану “Полярника”, фамилию которого, к сожалению, не помню. Вместе с начальником Особого отдела (как же без него?), начальником разведки эскадры и начальником медслужбы отбыли на машине особиста на 401-й причал или, точнее, склад, где пришвартовался танкер. Мы прихватили с собой подводные деликатесы и, как полагается на флоте, бутылку армянского коньяка с приданой ей пятилитровой канистрой спирта. Встречать нас на верхнюю палубу вышла большая часть команды, состоявшая из молодых крепких ребят, которые, отдавая должное спасённым ими подводникам, наградили их аплодисментами».
Командир смущённо улыбался, зато особисту и начальнику разведки аплодисменты были явно по душе, о чём свидетельствовали их самодовольные лица. Застолье сопровождалось тостами за дружбу, мужество, взаимовыручку, флотское братство и т.п. Командиры обменялись нагрудными знаками «Капитан дальнего плавания» и «Командир ПЛ», предварительно поместив их в стаканы с коньяком. Тепло попрощавшись с экипажем танкера, делегация возвратилась в Лахтажный.
«Через несколько недель нам был зачитан приказ Главкома. Трудно восстановить в памяти его текст, но слова “действия командира ПЛ Б-90 были грамотными, а поведение экипажа героическим” запомнились навсегда», – вспоминает Вячеслав Юрьевич.
P.S.
Капитан I ранга В.Ю. Камышан впоследствии был назначен командиром отдельного дивизиона подводных лодок в бухте Сельдевая, затем переведён служить на Балтийский флот. После демобилизации ходил капитаном-наставником в Рижском пароходстве.
Полковник С.А. Борисов служил в военно-морском госпитале Петропавловска-Камчатского. С 1967 года – старшим преподавателем на кафедре военной травматологии и ортопедии Военно-медицинской академии в Ленинграде. После увольнения из ВС остался на кафедре в должности доцента.
Командир БЧ-5 В. Белоусов окончил курсы политработников и служил во Владивостоке на ПЛ 613 серии замполитом.
Капитан I ранга Челюскин стал флагманским механиком эскадры. Трагически погиб на охоте.
Рижский дивизион подводных лодок
На Камчатке Вячеслав Юрьевич отслужил 12 лет, из них 10 лет командиром дивизиона. Готовился перевод Камышана в Ленинград, но, как обычно, жизнь внесла коррективы в кадровое назначение. Вообще всегда, когда у командования возникала необходимость решения сложной ответственной задачи, выполнение этой задачи поручалось Вячеславу Камышану.
В Риге начал строиться Центр по подготовке иностранных подводников. Возглавить центр, организовать обучение зарубежных моряков было поручено Вячеславу Юрьевичу. С 1973 года Камышан в Риге – командир 107-го отдельного дивизиона подводных лодок. Рижский дивизион включал в себя в разное время до 25-ти подводных лодок. Здесь были и действующие лодки, и лодки, находившиеся на консервации. Дивизион много занимался обучением моряков. Здесь проходили сборы резервисты-подводники, обучались экипажи действующих лодок. Подчинялся 107-й дивизион Охране водного района (ОВР) Рижской военно-морской базы – случай в практике советского подводного флота единственный.
Прибыльное дело
Продажа подводных лодок – дело до крайности выгодное. Строительство подводной лодки 641-го проекта (большая океанская ПЛ) по советским расценкам обходилось в сумму около 9 миллионов долларов, а продавали её совсем дёшево для мирового рынка – за 28 миллионов долларов.
В СССР экспорт подводных лодок начался фактически в 50-е годы, когда лодки стали передавать странам Варшавского договора. Потом интерес к советской военной технике проявили и «развивающиеся» страны. Но в цену лодки по мировой практике включалось и обучение экипажа. Советский Союз срочно должен был создать Центр обучения иностранных подводников. Было принято решение построить такой центр в Риге на базе уже существовавшего учебного отряда. Да и прибалтийская местность всё-таки считалась несколько «западной», что облегчало адаптацию зарубежных экипажей. При этом в Риге не было сверхсекретных заводов и объектов, которые следовало прятать от иностранных гостей.
Первыми изучать устройство подводных лодок приехали индийские моряки. Иностранцев отправляли сначала в учебный отряд в город Пинск, где они десять месяцев учились русскому языку. Затем их переводили в Ригу, где в течение двух месяцев они знакомились с устройством подводной лодки, изучали пост своего заведования, отрабатывали задачи № 1 и № 2, выходили в море. Заканчивалось обучение торпедными стрельбами.
Здесь же, в Риге, проходили торжественные церемонии приёмки лодки, присвоения имени подводной лодке, подъём военно-морского флага. Отплывала лодка из Риги в надводном положении.
Однажды Вячеслав Юрьевич Камышан командовал переходом из Ленинграда в Ригу лодки, принятой от промышленности. Уже в походе получили телеграмму от командования: «Зайти в Таллин и подготовить показ лодки иностранной делегации».
В Таллине лодку прибыл осматривать Начальник штаба вооружённых сил Ливии с офицерами штаба. Дотошный генерал излазил всю лодку и остался доволен осмотром. Материальную часть ливийцу показывал Вячеслав Камышан. Вскоре Ливия известила СССР о желании приобрести подводные лодки 641-го проекта для своих ВМС. Контракт был подписан, и в Ригу приехали учиться ливийские подводники.
В 1977 году Центр в Риге посетил Председатель Совета министров СССР А.Н. Косыгин. Алексей Николаевич строго курировал все вопросы, связанные с экспортом вооружений, который приносил СССР немалую валютную прибыль.
Всего Вячеслав Юрьевич Камышан сдал иностранным заказчикам три подводные лодки: две для Индии, одну для Ливии. Потом уже до 1993 года контр-адмирал Абраменко сдал ещё 4 лодки. Итого через рижский Центр обучения иностранных подводников прошло семь лодок. Сделки были заключены на общую сумму почти 200 миллионов долларов, в нынешних ценах это больше 2-х миллиардов долларов.
Капитан-наставник
После демобилизации в 1977 году Вячеслав Камышан пришёл работать в Латвийское морское пароходство. Опытного командира направили на работу в отдел кадров пароходства. Профессия моряка торгового флота в те времена в Латвии была очень почётной. В Латвийском пароходстве было 108 судов и более 5800 человек личного состава. Потом Камышан плавал капитаном-наставником, учил молодое поколение судоводителей. Затем до развала СССР возглавлял на Кишозере станцию подготовки экипажей судов к противоатомной обороне.
Сегодня Вячеслав Юрьевич Камышан активный ветеран-подводник, член Международной ассоциации подводников. Его можно часто видеть на встречах ветеранов флота в Москве, Санкт-Петербурге, Владивостоке.
Фотографии из личного архива В.Ю. Камышана и с сайтов Ильи Курганова и Владимира Селина www.submarines.narod.ru, rigapodplav.narod.ru
Мелконов Юрий Юрьевич
Главный редактор
журнала BALTFORT
