Латышская дивизия или всё же корпус латышских красных стрелков?
Статьи по Теме
Александр Григорьевич Гурин
Кандидат исторических наук
Латвия, Рига
«Заслуги латышей отмечены…» – сказал советский поэт о действиях Латышской стрелковой дивизии в годы Гражданской войны в СССР. Об успехах этого соединения на фронтах Гражданской войны ещё в советский период было написано немало книг. Но практически никто из авторов этих изданий не задавался простым вопросом: а о дивизии ли следует вести речь?
Из батальонов – в бригады
Прежде чем перейти к сути проблемы, очень коротко остановлюсь на предыстории вопроса. Во второй половине 1915 года в Риге по инициативе ряда латышских политиков, одобренной российским военным командованием, на добровольной основе началось формирование латышских стрелковых батальонов. Сам по себе феномен создания таких добровольческих формирований заслуживает отдельной статьи – в российской армии в 1915 году уже насчитывались тысячи «наевшихся» войной дезертиров, а тут, напротив, тысячи молодых людей добровольно вступали в армию и отправлялись на фронт.
В то же время отметим, что латышские стрелки отнюдь не были первыми добровольческими национальными формированиями российской армии в годы Первой мировой войны. Так, уже в конце 1914 года в Российской империи стали формировать армянские воинские части. Кстати, в формировании этих частей принимал участие и латыш, штабс-капитан Валдемарс Озолс, позже вошедший в историю как начальник оперативного штаба армии Латвийской Республики во время отражения наступления войск Бермондта-Авалова на Ригу в 1919 году.
После начала создания латышских батальонов численность латышских стрелков быстро росла, впрочем, не только за счёт добровольцев, но и за счёт ранее призванных в армию латышей, которые переводились в «свои» национальные подразделения. Этот рост численности сделал возможным формирование более крупных воинских частей латышских стрелков. 15 сентября 1916 года был издан приказ о переформировании восьми латышских стрелковых батальонов в восемь полков.
Вскоре, всё в том же 1916 году, полки были сведены в две латышские бригады. Что же касается самих полков, то благодаря пополнению их численность вскоре стала превышать штатное расписание.
Как указано в изданном ещё в 1972 году фундаментальном труде «История латышских стрелков», уже в конце 1916 года на фронте в двух бригадах латышских стрелков находилось свыше 24 тысяч человек. Это заставляет задаться вопросом, почему латышские формирования называли бригадами, а не дивизиями?Чтобы понять, какой в то время была численность российских дивизий, учтём: из-за военных потерь их состав был значительно меньше, чем это предусматривалось штатным расписанием. В изданной в 2001 году книге «Россия и СССР в войнах ХХ века. Потери вооруженных сил. Статистическое исследование» так говорится об уменьшении из-за потерь численного состава российских дивизий в Первую мировую войну: «Пополнения… не успевали своевременно прибывать. В дивизиях вместо 15 тыс. бойцов насчитывалось в среднем 7-8 тыс. чел». Из приведённых данных напрашивается вывод, что латышская бригада того времени по численности была даже больше некоторых российских дивизий. Так почему же латышские формирования не признали дивизиями?
Думается, ответ на заданный вопрос ещё ждёт своего исследователя. Не исключено, к примеру, что «скромные» названия латышских соединений были связаны с предшествующей борьбой в российском руководстве по вопросу о том, нужно ли вообще создавать латышские воинские формирования. Напомним: часть влиятельных лиц, не забывших о том, сколь мощной была революция 1905 года именно в Лифляндской и Курляндской губерниях, ещё в 1915 году выступила против создания латышских подразделений. В то же время ряд высокопоставленных военных был за их создание, так как генералы, естественно, хотели иметь на фронте как можно больше боеспособных частей. Не исключено, что именно поэтому уже в следующем, 1916 году, высокопоставленные военные так «скромно» назвали довольно большие по численности латышские формирования. (Хотя пока что нельзя исключить и иную причину того, что латышские формирования назвали бригадами).
Несмотря на немалые потери в боях, численность латышских частей продолжала оставаться весьма значительной. И уже после прихода к власти в России большевиков Исколастрел (Исполнительный комитет объединённого совета латышских стрелковых полков) в декабре 1917 года потребовал незамедлительно объединить латышские стрелковые полки в Латышский стрелковый корпус.
У новой власти не было никаких оснований для отказа латышским стрелкам в их требовании. Ведь на выборах в Учредительное собрание в середине ноября 1917 года латышские стрелки, за редким исключением проголосовали за большевиков. Взаимоотношения лидеров большевиков и латышских красных стрелков характеризует и то, что именно сводная рота латышских стрелков в конце 1917 года охраняла Смольный. (Позднее латыши обеспечивали охрану при переезде Совнаркома из Петрограда в Москву).
17 декабря (30-го по новому стилю) новый верховный главнокомандующий российской армии Н. В. Крыленко издал приказ о создании Латышского стрелкового корпуса. Командиром корпуса был назначен будущий главком всей Красной армии Юкум Вациетис. Две латышские бригады были преобразованы в дивизии.
Таким образом, латышские стрелки 30 декабря получили своего рода «новогодний подарок» и в новый 1918 год российская армия формально вошла уже с Латышским стрелковым корпусом.
От Дона до Финляндии
Боевой путь Латышского стрелкового корпуса в 1918 году оказался коротким, но отнюдь не бесславным.
Части и подразделения Латышского стрелкового корпуса в начале 1918 года не только сдерживали неприятеля на фронте, но и боролись с противниками советской власти в тылу. Причём зимой 1917–1918 годов полки и отдельные подразделения стрелков направляли в регионы, находившиеся порой на расстоянии в несколько тысяч километров один от другого.
Боевой путь латышских красных стрелков был довольно подробно описан ещё более 40 лет назад – интересующихся можно отослать всё к той же книге «История латышских стрелков». В данной статье автор лишь вкратце коснётся этого вопроса, сделав упор на то, на каком огромном пространстве действовали латышские стрелки.
Так, в декабре 1917 года Тукумский стрелковый полк был направлен в Петроград, где вместе со сводной ротой латышских стрелков обеспечивал безопасность правительства и порядок в столице. Посты стрелков находились не только в Смольном, но и, к примеру, у Зимнего и Таврического дворцов, у редакций ряда газет, у важных складов и т. д.
Латышские красные стрелки участвовали в январе 1918 года в подавлении выступления польского корпуса Довбор-Мусницкого. Этот корпус был создан в Первую мировую войну в России из польских военнопленных и насчитывал более 25 тысяч человек. В подавлении антисоветского выступления участвовали (помимо других верных большевикам частей) 1-й латышский стрелковый полк и один батальон четвёртого полка – в целом несколько тысяч человек. Руководил операцией верных Совнаркому войск командир латышского корпуса Ю. Вациетис. 1-й латышский стрелковый полк по приказу Вациетиса участвовал в успешном штурме города Рогачёва. Этот успех позволил очистить от противника район стратегически важной железной дороги и обеспечить подвоз продовольствия с Украины в Петроград.
Участвовали латышские красные стрелки и в подавлении антисоветского выступления генерала Алексея Каледина на Дону. Генерал А. Каледин, как известно, был в то время атаманом Войска Донского. В декабре 1917 года его казаки заняли Ростов-на-Дону и начали наступление на Донбасс. На борьбу против войск генерала Каледина был отправлен 3-й латышский стрелковый полк (более 2 тысяч человек). Этот полк составлял поначалу более четверти от общей численности войск, брошенных на подавление антисоветского выступления казаков Каледина. 24 февраля 1918 года верные советскому правительству войска полностью заняли Ростов-на-Дону. Вскоре командир латышского полка К. Калныньш был назначен командующим войсками, действовавшими против Белой армии генерала Л. Корнилова.
В феврале 1918 года латышские красные стрелки не только вели бои против начавших наступление немцев в Видземе, но и сражались с ними под Псковом и Нарвой (таким образом, латышские стрелки сыграли определённую роль в том, что день 23 февраля стал в СССР праздничной датой).
Отметим также, что зимой 1918 года латышские стрелки участвовали в боях не только на территории Латвии, России и Белоруссии, но воевали и в Финляндии. (Хотя российское правительство большевиков в конце 1917 года признало независимость этой страны). Более того. Ещё весной 1918 года 6-й латышский стрелковый полк продолжал контролировать форт Ино, находившийся на территории, являвшейся в то время финской. Германия стала требовать, чтобы форт был передан финнам в соответствии с Брестским миром. Поэтому в середине мая 1918 года латышские стрелки покинули форт Ино и взорвали его. В исторической литературе советского периода встречаются утверждения, что участие латышских стрелков в гражданской войне в Финляндии имело важное значение и для защиты Петрограда. Однако представляется сомнительным, что правительство Финляндии могло бы решиться на такой шаг, как наступление на Петроград: финнам это было не нужно, но могло поставить под угрозу существование их государства.
Думается, латышские стрелки, как сказали бы в советское время, выполняли в Финляндии свой интернациональный долг. Впрочем, финским большевикам это не помогло.
От корпуса – к дивизии
После заключения Брестского мира советская власть провела демобилизацию в рядах старой армии, одновременно приступив к созданию Красной армии. Однако, если многие другие воинские части расформировывались, то Исколастрел требовал провести не роспуск, а реорганизацию латышских стрелковых полков. Это требование было поддержано наркоматом по военным делам.
В марте 1918 года началась реорганизация стрелковых полков, а уже 13 апреля 1918 года некоторые из реорганизованных частей были объединены в Латышскую стрелковую дивизию (как порой утверждается в исторической литературе – первую дивизию Красной армии).
Заметим, что к началу реорганизации стрелковых полков подразделения латышских стрелков оказались раскинуты по огромной территории от Дона до Финляндии, отдельные подразделения и даже части действовали самостоятельно и поначалу не вошли в состав дивизии. А некоторые стрелки к тому времени покинули свои полки для работы в партийных и хозяйственных органах. В результате численный состав дивизии поначалу оказался небольшим. Но в течение 1918 года в её подчинение перешёл ряд латышских подразделений, ранее функционировавших отдельно, к тому же соединение постепенно пополнялось латышами, жившими в России. Неудивительно, что численность дивизии довольно быстро росла почти весь 1918 год.
В 1918 году имелись воинские части латышских стрелков, которые не прилагали усилий, чтобы войти в состав Латышской стрелковой дивизии, хотя и оставались в рядах Красной армии. Так, шестой полк латышских стрелков, находившийся в Петрограде, вошёл в состав дивизии только в конце июня 1918 года. Лиепайский полк и вовсе был включён в состав Латышской дивизии только в 1919 году. На наш взгляд, феномен «сепаратизма» отдельных частей латышских стрелков, которые так же, как и латышская дивизия, стойко боролись за советскую власть и не отличались от других полков латышских красных стрелков по национальному составу, но не стремились к объединению в дивизию, нуждается в дополнительном изучении.
В исторической литературе встречается такая цифра: всего летом 1918 года в невходивших в дивизию отрядах латышских стрелков насчитывалось 5 тысяч человек. К тому же в ряде других частей Красной армии существовали латышские роты и взводы; отдельные латышские подразделения были в частях железнодорожной охраны и в других советских военизированных структурах.
О серьёзности проблемы говорит такой факт: осенью 1918 года Реввоенсовет потребовал не допускать в Красной армии никаких латышских формирований, кроме Латышской дивизии. Из этого факта можно также сделать вывод, что большевики ценили латышское соединение и настойчиво добивались увеличения его численности.
Ещё весной 1918 года дивизия состояла из трёх бригад, причём каждая бригада включала в себя три полка, а каждый полк – три батальона. Возникает вопрос, для чего понадобилась столь многоступенчатая структура.
Конечно, деление на бригады было для латышских стрелков привычным ещё с царских времен. Однако для чего нужна была такая структура, скажем, в мае 1918 года, когда дивизия не насчитывала и семи тысяч человек? Ведь латышский полк должен был быть при такой численности примерно равен по количеству штыков обычному батальону царских времён.
Но ситуация быстро менялась по мере роста численности Латышской стрелковой дивизии. А этот рост, как уже говорилось, происходил, причём был быстрым, несмотря на то, что латышские стрелки в 1918 году участвовали в боях и понесли немалые потери.
Конечно, некоторые операции (к примеру, подавление восстания левых эсеров в Москве в июле 1918 года) дались латышским стрелкам малой кровью. Но вот какие потери, к примеру, понёс 5-й Земгальский полк при обороне Казани. Напомним, полк при обороне этого города держался стойко и за защиту Казани первым в Красной армии был награждён Почётным Красным знаменем ВЦИК. Но это знамя дорого досталось полку – при обороне Казани и вынужденном отступлении из города он, как указывается в исторической литературе, потерял убитыми и пленными свыше трети своего состава. Причём столь большие потери полк понёс всего за два дня боев.
Однако, повторюсь, несмотря на значительные потери, численность дивизии продолжала расти. Латышские стрелковые полки быстро становились всё более существенной военной силой. Неслучайно, в августе 1918 года главком войсками большевиков на Восточном фронте Ю. Вациетис написал комиссару Латышской стрелковой дивизии К. Петерсону: «Время понять, что латышские полки должны сделаться центром боеспособности Красной Армии. На стороне наших противников – чехословаки, с нашей стороны будем мы, латыши. Я глубоко уверен, что победителями останемся мы».
Учтём: принявший сторону белых чехословацкий корпус насчитывал в то время десятки тысяч человек. Понятно, что Ю. Вациетис, будучи опытным военным, не писал бы таких строк, не располагая данными о немалой численности латышских красных стрелков.
В конце 1918 года в составе Латышской стрелковой дивизии и в отдельных латышских частях и подразделениях, как сообщается в уже упоминавшейся «Истории латышских стрелков», было 23-24 тысячи человек, имелось более 400 пулемётов, около 80 орудий и 20 самолётов. (Авиагруппа с таким количеством аэропланов была сформирована в дивизии ещё во второй половине лета 1918 года).
Итак, общая численность латышских красных стрелков к концу 1918 года, несмотря на немалые потери, была уже сопоставима с численностью латышских стрелков во время Первой мировой войны незадолго перед созданием Латышского стрелкового корпуса. Однако в конце 1918 года соединение называлось не корпусом, а дивизией. Здесь и возникает вопрос: насколько правомерным было в конце 1918 года такое название соединения? Вспоминается знаменитый совет Козьмы Пруткова: «Если на клетке слона прочтёшь надпись: буйвол, – не верь глазам своим».
Думается, та роль, которую сыграли латышские красные стрелки на фронтах Гражданской войны, связана именно с тем, что их соединение по сути своей было отнюдь не дивизией, оно было эквивалентно по численности корпусу времён Гражданской войны. Кстати, далеко не в каждом стрелковом корпусе того времени имелась авиагруппа из 20 самолётов.
Именно то, что по численности соединение латышских красных стрелков существенно превосходило обычную дивизию того времени, было одним из факторов (хотя и отнюдь не единственным), который позволял латышским стрелкам играть на поле боя намного более значительную роль, нежели обычная дивизия Красной армии, участвовавшая в Гражданской войне.
Уже в 1918 году дивизия успешно решала самые разнообразные задачи. Латышские стрелки разоружили в Москве анархистов, подавили восстание левых эсеров в российской столице и ряд крестьянских выступлений в провинции, успешно воевали на Восточном фронте, где они не только стали основой 5-й армии, но и выдвинули из своей среды ряд военачальников (так, П. Славен стал командующим пятой армией). Всего на Восточном фронте в 1918 году воевали 12 тысяч латышских красных стрелков. Свыше 2 тысяч стрелков в то же время воевали на Северном фронте, более 5 тысяч человек – на Южном фронте…
Решающий бой
Итак, к концу 1918 года дивизия по численности походила, скорее, на корпус того времени и могла решать соответствующие задачи. Это позволило сыграть ей важную роль в Гражданской войне во второй половине 1919 года.
Осенью 1919 года Белая армия А. Деникина, как известно, вела наступление в общем направлении на Москву. Большевики допускали падение Москвы и даже готовили на этот случай в столице нелегальные типографии, чтобы продолжать борьбу в подполье. А деникинцы после взятия Орла отпечатали агитационный плакат с изображением всадника, сидящего на коне, задние ноги которого находились в Орле, а передние – в Москве.
Для того, чтобы остановить наступление белых в направлении Москвы, была создана Ударная группа Красной армии. Из Белоруссии на Южный фронт срочно перебросили Латышскую стрелковую дивизию, которая стала самым многочисленным соединением этой группы. Несмотря на то, что латышские стрелки и в 1919 году несли немалые потери, их соединение по численности было, думается, ближе к корпусу времён Гражданской войны, чем к обычной дивизии. В её составе числилось почти 20 тысяч человек. Таким образом, дивизия существенно превышала по численности полностью укомплектованную российскую дивизию довоенного времени. Что же касается соединений времён Гражданской войны, то они нередко были намного меньшими по численности, чем корпуса и дивизии мирного времени.
Сопоставим для иллюстрации численность Латышской дивизии и других формирований Ударной группы. В бригаде Червонного казачества насчитывалось 1200 сабель, в стрелковой бригаде Павлова – менее двух тысяч штыков и сабель, то есть меньше, чем в полку царских времён по штатному расписанию.
В октябре 1919 года латышское соединение вело тяжёлые бои с войсками Деникина, понесло немалые потери. Один из латышских стрелков позднее вспоминал, что даже стволы пулемётов от беспрерывной стрельбы начали плавиться. Не станем описывать сражение под Кромами и Орлом, так как его история является отдельной темой. Констатируем лишь, что здесь наступление войск генерала Деникина на Москву было остановлено, а вскоре его армия начала отступать. Позднее бывший командующий Южным фронтом А. Егоров написал: «В самый тяжелый период нашей гражданской войны, в октябре 1919 года, когда самому существованию Советской страны угрожала опасность… латышские стрелки… сломили упорство врага и положили начало разгрому сил всей южной контрреволюции».
В то время, когда Латышская стрелковая дивизия вела упорные бои на юге, на севере 5-й латышский стрелковый полк защищал Петроград от наступавших войск генерала Николая Юденича. 5-й латышский полк, несмотря на потери, по численности соответствовал воинской части – около 2 тысяч человек. То есть представлял собой немалую силу. (Сопоставим, вся армия Юденича насчитывала примерно 17 тысяч штыков и сабель).
Решающие бои Красной армии с армией Юденича происходили во второй половине октября, то есть в то же время, когда Ударная группа Южного фронта вела бои с армией Деникина. Ирония истории: 21 октября неподалёку от Петрограда латышские стрелки столкнулись с подразделениями армии Юденича, сформированными в Латвии.
5-му латышскому стрелковому полку пришлось бороться в октябре 1919 года даже с танками противника. Действия 5-го латышского стрелкового полка были высоко оценены советским руководством. 25 октября 1919 года ВЦИК СССР наградил его Почётным знаменем.
В конце октября 1919 года войска генерала Юденича начали отступать. Исход битвы за Петроград был определён.
Таким образом, части латышских стрелков, по численности сопоставимые, скорее, с корпусом, чем с дивизией, сыграли существенную роль в Гражданской войне в России. Эту роль не стоит ни приуменьшать, ни преувеличивать.
